Как пробежать 34 км на adidas Elbrus World Race, если всё пошло не по плану

Пробежать 34 км на adidas Elbrus World Race «за компанию»? А почему бы и нет! Наш директор по маркетингу Дмитрий Олеринский рассказывает, какие неожиданные открытия предстоят на трейле тем, кто обычно (и даже весьма неплохо) бегает в парке, что делать, если всё пошло не по плану, и как пережить на дистанции весь спектр эмоций, от вдохновенного «Э-ге-гей, побежали!!!» до «Когда уже финиш?..» через «Жара», «Ску-учно» и «Вот чёрт».

Почему бы тебе не пробежать с нами забег на Эльбрусе летом? — ещё в прошлом году спросила меня тренер. — Нас там будет толпа, поехали, зажжём!

Во-первых, это красиво, подумал я. Во-вторых, 34 километра — даже не марафон. И согласился. Надо было подумать ещё раз, но что-то меня отвлекло.

И началось. Оказалось, что бегать по набережным и приседать «пистолетиком» уже недостаточно. Теперь надо было бегать по ступенькам и горкам. Так я научился различать этажи своего подъезда по виду ступенек, находить лестницу Воробьёвых гор в любое время дня и ночи и собирать компанию для длинных забегов по Крылатским холмам. Опытным путем я выяснил, что курильщики моего подъезда просыпаются к 9, перепад высот лестницы Воробьевых гор на 30 метров больше Экотропы, а в Крылатском настолько хорошо тренироваться, что там хочется жить. На это спортивное краеведение ушло больше полугода.

Чем ближе оказывалась дата старта, тем беспокойнее мне было. Чтобы как-то отвлечься, я пробежал Парижский марафон и уговорил семью и друга поехать со мной в Приэльбрусье. План был простой: приезжаем за неделю, на следующий день уходим наверх на акклиматизацию по маршруту забега, любуемся видами, ночуем на высоте, спускаемся, затем день восстановления и на следующий день старт. На бумаге план был стремителен и прекрасен. Обещал много приключений, знакомство подрастающего поколения с горами, приятную компанию и вот это вот всё.

Сначала всё шло по плану. Мы собрались и успели на самолёт. На следующий день мы опять собрались и вышли на акклиматизацию почти вовремя. Я уже было напрягся, что всё слишком гладко, но тут с нами начала происходить жизнь.

На озере Сылтран. Фото: Дмитрий Олеринский.

Нам повезло с погодой: на небе ни облачка, солнце, бездонное небо. Жара. Прогулки по раскалённым сковородкам никогда не были пределом моих мечтаний, а уж если тропа набирает больше километра высоты на 4 километра дистанции, то и подавно. И если в начале подъёма в голове ещё бродили мысли «Как же мы тут побежим-то», то где-то к середине мозг окончательно перешёл в созерцательный режим. Мы шли к озеру Сылтран больше 5 часов, заметно расплавились по пути, а когда дошли, хотели только есть и спать. В общем, нормальное состояние неакклиматизированных организмов, затянутых на 3200 м на следующий день после прилёта. Любование красотами было решительно перенесено на следующий день.

Наутро после подъёма свежими силами мы взлетели на перевал Сылтран, а затем ещё выше, на ближайший пупырь, с которого открывался невероятный вид на Эльбрус. Налюбовались вволю, к обеду вернулись в лагерь, а к вечеру ссыпались со всем лагерем вниз, на базу.

Выспавшись, уже на следующий день заехали на канатке на Чегет. Нафоткавшись, я почему-то решил, что похода на озеро Сылтран мне не хватило и полез на вершину Чегет. Надо было, конечно, подумать, что такая нагрузка за день до старта выйдет боком. Но тяга к красотам и высотам одержала верх над здравым смыслом, и думать я не стал. Красиво на Чегете, слов нет. Надпись на вершинном камне «Чегет 3769 м» буду вспоминать на основном взлёте гонки, а потом на всём занудном заключительном полумарафоне, когда сил бежать не будет совсем. Но это будет потом, а пока я стоял и смотрел на Ушбу, отлично видимую из-за двух Когутаев, на красивую ледовую цифру 7 между Донгузоруном и Накрой и тщетно пытался вспомнить слова визборовской песенки про эту самую Накру. Песенку так и не вспомнил, зато насмотрелся на год вперёд.

Вид на Эльбрус и та самая табличка «Чегет 3769 м». Фото: Дмитрий Олеринский.

Опытный акклиматизациями предыдущих дней, гонку я решил бежать в альпинистском наряде: длинные штаны, термуха с длинным рукавом и шляпа с широченным полями. Бег по горам небыстрый, думал я, а солнце жарит ого-го, так что поберегу-ка я свои уши и прочие части тела. Логично? Логично. Как же я был удивлен, когда решительно все остальные участники гонки оделись, как на пробежку по Лужникам. Шортики, маечки — всё в таком духе. Не альпинисты, подумал я. Или скайраннеров солнце особенно щадит. Но шляпу не снял. Я же не скайраннер, я вообще за компанию.

На разминке мне сначала предлагали корзинку для грибов. И сетку от пчел. Как будто где-то бывают грибные пчелы, в самом деле. Предлагали бы что-то одно. Потом окончательно вышло солнце, товарищи начали стрелять друг у друга защитный крем и шутить, что моя шляпа легко может стать самым дорогим товаром на этом экспо. Солнце всех жарит одинаково, подумал я и поправил шляпу.

Штуками-прибаутками побежали. Точнее это только написано так — «побежали». Первый километр всё ещё было похоже на бег, затем асфальтовая дорога окончательно закончилась, сменившись грунтовым серпантином. Тут, в общем-то, закончился и бег. Естественно и непринужденно, почти сразу после старта. Трассу я знал, в акклиматизацию хотел верить, про вчерашний Чегет предпочитал не думать, потому бодро шагал вверх, стараясь держать пульс в пределах 150 ударов. Сначала даже получалось. Километра четыре, наверное. 20 минут с момента старта, говорят часы. Потом я отвлекся, задумался, и упустил пульс — он ускакал за 160. Вот чёрт, подумал я. И сбавил темп. Пульс вернулся в положенный коридор, но легче почему-то не стало. Вот чёрт, опять подумал я.

Первая часть гонки на 34 км — крутой, безапелляционный подъём, где на 11 км дистанции участники набирают 2 км высоты. К началу можно подбежать, а дальше, видимо, нужна особая тактика прохождения, не похожая на равнинную. Как оказалось, пробежки, даже по Крылатскмм холмам, не дают никакого представления о том, что вас ждёт на гонке. В «Крыле» подъёмы чередуются со спусками, отрезки короткие, даже самые длинные тягуны не превосходят сотни метров. Довольно легко терпеть на подъёме, зная, что через несколько десятков метров вы сможете хотя бы немного расслабиться на спуске. Смена нагрузки на мышцы идёт вам на пользу, на спусках удаётся успокоить пульс и так далее. В горах всего этого нет. Вместо этого была жара и подъём. Подъём начинается и длится. И длится. И длится. Жалкое подобие выполаживания в середине подъёма проходит по крупной каменистой осыпи, набирает десяток метров высоты (ну, такое выполаживание) и продолжается всего 200-300 метров. А дальше опять подъём. И жара.

Пейзажи Приэльбрусья, через которые пролегают дистанции adidas Elbrus World Race. Фото: Евгения Алексеева.

На парижском марафоне мне очень запомнилась одна болельщица. Девочка лет десяти в милом платьице, где-то на 34-ом километре  держала здоровенный красочный плакат «Улыбайтесь, вы за это заплатили!». На марафоне я даже смог посмеяться этому плакату на бегу. Сколько же раз я вспоминал этот плакат во время подъёма! Улыбаться не хотелось.

К третьей части подъёма стало понятно, что с планом выбежать гонку из 6 часов можно попрощаться. Недосмотр за пульсом в начале подъёма дорого мне стоил, скорость подъёма падала гораздо быстрее, чем хотелось бы. В какой-то момент меня догнал Ваня Люлюкин, рассказал, что его недавно отпустило и идти стало легче. Везёт же, подумал я и попытался поискать внутри кнопку «отпустить». Не нашёл и потопал дальше.

Подъём до озера занял у меня 3 часа 2 минуты. По плану, за это время я должен был подняться на перевал. У озера был финиш забега на 11 км. Навстречу оттуда шли люди с медальками и явным облегчением на лице. Смотрел на них, осознавал собственное состояние и думал, что, может, тоже ну его, финишировать на 11 км и домой? Опять встретил Ваню (Иван Люлюкин, бренд-менеджер Petzl Спорт). С медалькой за 11 км. Ваня решил завершить мучения. Ну чего, говорит, пойдёшь дальше или вниз? «Конечно, дальше», — неожиданно для себя отвечаю я. И иду дальше навстречу перевалу, куда ещё пару дней назад мы вбежали за 20 минут. Нонеча не то, что давеча, на перевал я шёл ещё 45 минут. Помнил, что где-то в середине подъёма есть невероятной красоты ручей, думал, что посижу рядом с ним и приду в себя. Каково же было мое удивление, когда я обнаружил ручей уже почти на самом верху. Удивительно, насколько по-разному выглядит мир на свежую голову и после 3 часов изнурительной работы. Набрал свежей воды, потупил на тёплом камушке. Потопал наверх, вспоминая, что на перевале ветерок и красивый вид.

Вид с перевала на озеро. Фото: Дмитрий Олеринский.

Ещё 23 километра. Или 24. Зависит от аккуратности постановщиков. Может быть, всё же 23? Как же красиво! Но может, всё-таки 23? На самом деле, совершенно неважно, 23 или 24, но надо же было чем-то занять голову, а никакие другие мысли почему-то не приходили. 23. 24. 23. 24. В любом случае вниз.

Наконец-то спуск. Вид тропы, уходящей резко вниз по теневой стороне горы, внезапно придал сил. Два или три километра крутой части спуска я слетел настолько быстро, что сначала даже не понял, что произошло. Тропа была хорошей настолько, что по ней можно было уверенно прыгать, ноги радовались новой нагрузке и даже кроссовки, периодически предательски скользившие на подъеме, держали очень уверенно. Самую крутую часть спуска, которую я с опаской ждал с самого начала и где многие участники спускались лицом к склону, удалось сбежать без особых проблем. С альпинистской точки зрения, тропа и тропа. Значительно безопаснее, чем рисовало мне моё воображение. В нижней части крутотени встретил нашего фотографа Женю (Евгению Алексееву, фотографа команды): «О, ну ты и дачник!». Я тоже рад тебя видеть, чего уж там.

Пчеловод, грибник и дачник (и ещё немного трейлраннер) в одном лице — Дима Олеринский. Фото: Евгения Алексеева.

45 минут, и я преодолел весь явный спуск. Примерно километр перепада высоты и всего 5 километров дистанции. Под конец я даже начал думать, что смогу реализовать план с выбеганием из 6 часов.

Ещё 17 километров. Спуск, по сути, закончился, сменившись холмистой равниной. Вниз уже не бежится. Стараюсь быстро идти, подбегая на спусках. Переправа. За ней Петя (Пётр Безручко, менеджер по маркетингу), вальяжно развалившийся в кресле после нескольких дней изнурительной работы по организации гонки. Приятно видеть знакомое лицо. «Как дела?», «До пункта питания километр», «Удачи» и другая приятная болтовня. В отличие от городских забегов, в горах ты бежишь и идёшь один. Совсем один. Нет толпы, нет бегущей группы вокруг тебя. Тишина, природа, твой внутренний мир. Какое же счастье поболтать со случайно встреченным знакомым человеком!

Гостеприимный лагерь, организованный для участников самой длинной дистанции 112 км силами команды АльпИндустрии, включая гигантский вклад Пети. Фото: Евгения Алексеева.

Пункт питания. До финиша 16 километров. От самого Пети трейл превратился в довольно скучную грунтовую дорогу, идущую по предгорьям. Горок нет, спусков нет, людей нет, сил бежать тоже нет. Я на дистанции уже около 5 часов. Высотный профиль трассы, заботливо распечатанный организаторами на номере, не обещает ничего интересного — условно плоское занудство до самого финиша. Где-то с этого момента я перешёл в режим треккинга. Бежал крайне редко, много шёл. Ел-пил по расписанию, но на состояние это никак не влияло. Было очевидно, что из шести часов не выбегу, но финиширую в любом случае, а потому было совершенно непонятно, куда торопиться и зачем себя мучать.

16 километров — средняя утренняя пробежка. Час пятнадцать по знакомым до оскомины набережным. Довольно привычная и понятная беговая дистанция. Насколько же она становится длинной, если ее идти пешком! Средняя скорость моего передвижения по грунтовке была в районе пятнадцати минут на километр. Четыре километра в час. Четыре часа до финиша. ЧТО!? Я на дистанции уже больше пяти часов, и ещё четыре часа топать? Мы так не договаривались! Через 4 часа будет шесть вечера, начнёт смеркаться и станет холодно. Так появилась мотивация бежать. Интереса дистанции это не добавило. Но, так или иначе, у меня получилось вместо четырёх часов пройти до финиша за два с половиной.

Вереницы спортсменов-участников на дистанции. Фото: Евгения Алексеева.

Скучно. Топать из последних сил по грунтовке в предгорьях смертельно скучно. Когда вы отказываетесь признать, что вам плохо от усталости, мозг предлагает множество отличных вариантов. Вам плохо, потому что вы один. Потому что скучно. Потому что нет связи и нельзя предупредить встречающих, что вы застряли. Мозг — отличный инструмент для придумывания объяснялок. Что я здесь делаю? Почему я не пошёл обратно с Ваней? Как я мог пойти обратно с Ваней? Почему я не могу любоваться красотой, ведь иду медленно? Почему бы не пробежать хотя бы до поворота, ведь, вроде, дорога пошла в горку. За хребтом финишная деревня. Или за следующим хребтом? Нет, всё же за этим. А вот начало серпантина к финишу. Какое счастье. Скоро дождь, надо бы ускориться. Хотя какой смысл, дождь и дождь. За поворотом деревня. Чёрт, не сейчас, а за следующим. Наконец-то асфальт. Ёлки-палки, по асфальту до финиша ещё километра полтора — как же это далеко, если идти пешком!

Семь часов двадцать минут с момента старта. Сельская дорога, домики, люди на остановке, провожающие редких финиширующих заинтересованными взглядами. Километр или около того до финиша. А какое контрольное время?! Блин, а вдруг, семь с половиной часов? Вот будет облом, затупить настолько, чтобы вылететь из зачёта по контрольному времени! Пробую бежать, метров двести что-то получается, потом снова перехожу на шаг. Мне повезло. Контрольное время оказалось гораздо больше семи с половиной часов. Не знаю, насколько, не важно. Я финишировал в зачёте. Семь часов двадцать восемь минут.